Шрифт:
Закладка:
— Эм, л-леди? Что с вами, всё в п-порядке? — спохватился юноша, когда услышал звуки плача. — Вот видишь, Марика, что ты с ней сделала? — шепотом произнес он.
— Почему плачешь? Из-за меня? — спросила тогда она. Женщина сначала помотала головой, взглянула на Марику и вновь разрыдалась.
— Н-нет… «всхлип» … я не…нет… хнык! Да, да! «Всхлип» … всё из-за тебя! Я с-столько, хаа, ждала, столько и-искала…! Где ты… хнык, была?! — встретившись с той, кто так напоминала её маленькую сестру, девушка и сама будто вернулась в детство. Она заливалась слезами, кричала, обвиняла и трясла руками.
— Я не понимаю… Эй, а ты понимаешь? — спросила Марика юношу.
— Не совсем… Быть может, вы уже раньше встречались… Или она просто спутала тебя с кем-то? — Зен подошел к её лошади и подал руку. — Эм, леди, давайте для начала успокоимся…
— Я-я… я не с-спутала… «всхлип»! Я…! — женщина слезла с коня и понуро уставилась на землю, пытаясь что-то объяснить… И вновь она подняла свой взгляд на Марику, остановившиеся было слезы, ручьем потекли опять, и женщина, рыдая словно младенец, бросилась на стоящую в оцепенении от непонимания Марику.
— Аааа…! Хнык, я т-так долго искала… С-сестрааа, хнык!! — кости Марики, казалось, были готовы сломаться от жарких объятий той женщины. Она заливалась слезами, зарывалась в волосы девушки, крутила головой, размазывая сопли… Любой другой на её месте был бы уже давно мертв, однако сейчас Марика почему-то сдерживалась. Ей было неприятно, но отталкивать странную женщину так не хотелось.
Много времени понадобилось на то, чтобы наконец успокоить её — Марика с отрешенным взглядом уставилась в небо, считая облака, а Зен носился с криками вокруг них, не зная, что делать. Юноша был еще слишком слаб к женским слезам, и такая ситуация поставила его в тупик — что бы он ни говорил, что бы не предлагал, женщина не успокаивалась, а стоило ей взглянуть на Марику, она вновь заливалась пуще прежнего.
Но вот минул примерно час, солнечный круг направился уже к другой половине горизонта, а троица теперь сидела на траве. Странная всадница больше не плакала, лишь иногда шмыгала носом, от её прежней не осталось и следа, теперь она была еще больше похожа на Марику — такие же холодные глаза, взгляд, говорящий о том, сколько бед ей пришлось пережить, расправленные плечи, ровная спина да и вообще манера держаться говорили юноше о том, что женщина эта была точно не последним человеком в этом мире.
Марике же эта ситуация уже успела надоесть, она была готова сорваться в любой момент на поиски Зета, и только лишь любопытство и странные, доселе неизвестные, чувства держали её здесь.
— Позвольте представиться, меня зовут Ларика, я горничная дворца озерного города в Стране Вод. — начала первая женщина.
— Приятно с вами познакомиться, леди Ларика. Меня зовут Зен Рассел, сын герцогини Рассел.
— Марика. — каждый раз, когда женщина слышала её голос, она легонько улыбалась, и тем не менее она была крайне недовольна. «Сколько же всего тебе пришлось пережить, чтобы стать… вот такой?», — именно такие мысли и беспокоили её.
— На самом деле, я очень долго искала тебя, се… Марика. Ты не помнишь меня?
— Нет. — холодный голос итак резал её сердце, но обидные слова делали еще больнее.
— В-вот как… Тогда позвольте рассказать свою историю, может, что-то покажется тебе знакомым… — грустно улыбнулась женщина и начала свой рассказ.
В рассказе её было то, чего как ни странно желал именно Зен. Ответы. Истории жизни давали ему знания и опыт, он начинал видеть, как болезни империи разрушают семьи и судьбы ни в чем не повинных людей.
Классовость их общества сыграла с семьей Ларики злую шутку. Будь они маркизами или герцогами с глубокой историей рода, то знали бы о «святилище исправления», Церковь не посмела бы отбирать их дитя. И насколько бы хорошими, заботливыми, добрыми и мудрыми ни были эти родители, от смертельной болезни империи им было не суждено убежать…
Но как бы мрачна и тяжела ни была её история, Зен всё же увидел и капельку хорошего в ней. Увидел, что существуют на этой земле еще и добрые люди. Те, кто сохранили достоинство, несмотря на окружающую их действительность. Ведь власть и богатство развращают, бедность и положение раба ожесточают и порождают злобу и ненависть. Юноша понял, что ни аристократия, ни простолюдины — никто из них не был правым, никто не был олицетворением добра, это болезни империи сделали их такими порочными…
Ему было тяжело слушать рассказ женщины, тяжело было признавать, что жизни еще нескольких невинных были загублены этой страной, Церковью и властью, идеальностью которой он когда-то так восхищался, но то время уже давно прошло, его ум стал более гибким. И с каждым днем к нему всё чаще приходило осознание того, что именно он должен сделать. Империя была больна, а он как никудышный врач знал лишь один способ избавиться от сей болезни… Её нужно было вырезать с корнем!
Глава 2 Сталью и огнём
Воспоминания — сложная штука. Иногда мы можем ими управлять, забывать плохие, оставлять хорошие на всю свою жизнь. Но это лишь иногда… Как было бы прекрасно, будь у нас такая безграничная власть, как было бы прекрасно, будь такая власть у Марики.
После того, как она стала новой собой, её жизнь разделилась на «до» и «после». Что было там, «до», она почти не знала, было лишь два воспоминания — её имя и образ постоянной боли, безнадежности человека, запертого где-то глубоко под землей в сырости, холоде, за ржавыми железными прутьями. Быть может, вся её жизнь «до» и была такая? Тогда зачем о ней вспоминать? Смысла в этом не было, потому Марика и не пыталась.
«Сестра? Откуда? Раз была, почему не пришла раньше?», — внезапно объявившаяся женщина называла Марику своей сестрой, и последней это не доставляло радости. Она не помнила и не хотела вспоминать. Была ли вообще нужда вспоминать о той, кто оставил её на столько лет, ведь после того, как Зет забрал её из того подземелья, минуло уже очень-очень много лет, несколько десятков, если не больше…
Оставались бы у Марики большинство её прежних
